Моё ягодное детство

Апельсин

 

Фруктами и овощами мы не особенно избалованы. Вид фруктовых муляжей в кабинете биологии вызывает жгучее желание откусить...

Преобладают в рационе хрусткие китайские яблоки - зелёные, с пурпурными полосами. Папа приносит домой сразу коробку, где плоды пересыпаны опилками или выглядывают из соломы.

Ещё есть прекрасная брусника - она собирается осенью, потом ссыпается в посылочный ящик и выносится в сарай. Мама варит морс - за брусникой посылают меня с эмалированным ковшиком. Твёрдые ягодки стучат о металл, набиваешь ими рот до ломоты зубов и чувствуешь терпкий вкус - вкус осени, которая сменяет короткое драгоценное лето.

Но сначала - весна!.. Мама говорит о витаминах. Они продаются на базаре. Парами. Пара первых огурцов - нежных, пупырчатых, чей разрез головокружительно пахнет (это запах витаминов, убеждена я) - стоит 10 рублей. В паре - большой огурец и маленький. Пара налитых тяжёлых тепличных помидоров - двадцать пять... Потом цена снижается до пяти и десяти, а ещё позже - трёх и пяти рублей соответственно

Почему я знаю это в своём малолетстве? Видимо, родители без утайки рассказывали, откуда берутся и куда идут деньги.

Базар - это неразговорчивые торговки под навесом за длинными столами напротив «ярзовского» магазина. Или разложившие свой витаминный товар на площади перед универмагом. Первой по весне появляется огромная тётка с багровым до синевы лицом. Кажется, она и устанавливает цены... Говорят, у неё несколько теплиц. И что в одной такой чуть не сгорели её дочери. Их две. Старшая - медлительная, с копной рыжих волос и безмятежным румяным лицом. И младшая, которую в посёлке зовут Лена-дурочка. Всегда чумазая, с всклокоченными волосами, она бродит по улице и иногда напевает что-то дурацкое: «Мы пойдём магазин, на бутылку собразим!..». Глупым песенкам учат её пацаны, и это самое безобидное из того, как они над ней глумятся.

Ходит сплетня: мать сама подожгла теплицу с девчонками, а дверь подпёрла поленом. Но глядя на нависшую над помидорами страшную тётку, я думаю: она вряд ли пожертвовала бы теплицей...

В самом начале июня на базаре появляется черёмуха. Она продаётся пучками. У тёток, что пощедрее, они густые и пышные, эти букеты тонких веточек с глянцевыми ягодами, которые наполняют рот оскоминой, красят язык и губы.

Черёмуху мы покупаем, а за голубикой ходим с бидончиками на сопку, облившись с ног до головы антикомариной «Дэтой». Мама делает вареники с голубикой. Они вкуснее всего на свете, даже хвалёных вареников с вишней, их делает папина старшая сестра, она живёт под Полтавой.

Да и откуда взяться вишне на тогдашней Колыме? Или вот цитрусовые. Совершенно не помню их изобилия. Мандарин, освобождённый от коричневой бумаги новогоднего подарка и пористой кожуры, похож на тыкву из книжки про Золушку. А апельсины?..

Мама приносит домой мой первый апельсин. Аккуратно чистит. Он восхитительно пахуч и сочен. И весь мне.

Потом я спохватываюсь.

Папа в отъезде. Он уехал в Ленинград к другой сестре, до меня доносятся обрывки разговоров вполголоса, в них тревога и надежда. Торжественно оставляю ему две дольки, мама кладёт их в чашку с синим ободком...

И я всё время про них помню.

Я достаю чашку с полки, вдыхаю исчезающий аромат, впиваюсь в апельсин зубами... Долька помаленьку усыхает.

В меня впивается чувство вины. Но не на всё время...

Потому что я жду папу.

И вот я вижу его в конце нашей улицы.

Вернее, сначала я чувствую его приближение. Мне становится как будто теплее. Так потом будет всегда: мне не обязательно видеть отца, чтобы знать - он здесь, рядом...

Папа в рубашке поло горчичного цвета. В руке небольшой чемодан. Я бегу навстречу.

Он уходит в дом, я остаюсь играть во дворе. Через четверть часа отец показывает мне в окошко чашку с синим ободком и кричит в распахнутую форточку: - Валя! А кто принёс нам апельсин?..

...Мы с подругой пьём чай и рассуждаем о том, что раньше и косхалва была вкуснее, и зефир в шоколаде слаще. Но я понимаю: дело не в еде, а во мне.

Я такого апельсина не попробую больше никогда. Но если бы сейчас мне протянули тот самый, я бы весь без остатка отправила в чашку с синим ободком.

Лишь бы папа появился в конце улицы...